Уважаемые коллеги!
Несмотря на значительный прогресс медицинской науки и технологий, проблема инфертильности не просто далека от своего окончательного решения — она становится всё актуальнее. При этом точно оценить её масштабы трудно — фактически мы можем ориентироваться лишь на экспертные мнения. Бесплодие бывает не только женским, но и мужским, на которое приходится почти 40% всех случаев невозможности зачатия, но выявить которое куда сложнее. Мода на отсроченное первое деторождение приводит к тому, что до какого-то момента многие просто не придают внимания тому, что беременность не наступает, и не спешат обращаться к врачу. Да и само понятие «репродуктивный возраст» достаточно условно…
Цифры, которые называют исследователи, могут отличаться в разы, но речь всегда идёт о десятках миллионов супружеских пар по всему миру. Россия — не исключение: на круглом столе в Совете Федерации, прошедшем в феврале 2019 года, были приведены следующие данные: бесплодием страдают 6 млн российских женщин и 4 млн мужчин, ежегодно этот диагноз ставят примерно 250 тыс. пациентов1. И если принципы профилактики вторичного бесплодия понятны (выбор максимально «щадящих» методов лечения основного заболевания, позволяющих сохранить способность к деторождению), то в отношении первичного единственное, что мы можем сделать, — предложить воспользоваться вспомогательными репродуктивными технологиями (ВРТ). Тем более что возможности для этого есть: в стране открыты сотни специализированных клиник, большинство из которых участвуют в реализации программы обязательного медицинского страхования.
Пока мы вынуждены идти экстенсивным путём, пытаясь удовлетворить растущий спрос на эти медицинские услуги. По данным президента Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ) проф. В.С. Корсака, в странах Европы ежегодно проводят до 1,5 тыс. циклов ВРТ на 1 млн населения, а в России — всего 839 на 1 млн человек2. Вывод прост — надо «наращивать объёмы»! Однако нельзя забывать и о качестве вмешательств, напрямую влияющих на эффективность ВРТ. И этот показатель тоже повышается: в экономически развитых странах он увеличился до 20–30%3. Но как тогда относиться к фантастическим заявлениям о 60 и даже 70%? Что считают — число «биохимических» беременностей или родов?
Есть и ещё одна сторона медали: в 2016 году социологи выяснили, что Россия — «страна победившего технооптимизма»: 42% нашего населения считают, что при помощи научно-технических достижений можно решить вообще любые проблемы4. А значит, «пока можно пожить для себя, о детях будем думать позже»… Надо ли напоминать, что у женщин в возрасте до 34 лет родами заканчиваются 28,5% попыток ЭКО, а после 40 лет — только 8,2%?
Мир меняется (как бы мы к этому ни относились), но главная задача акушера-гинеколога остаётся неизменной: искать и находить лучшее из всех возможных решений проблем своих пациенток. Куда направить пару, страдающую бесплодием? Ответ на этот вопрос зависит от очень многих факторов и требует наличия достоверной информации. Она содержится в этом издании. Успехов на непростом пути преодоления бесплодия!
С уважением,
президент Междисциплинарной ассоциации
специалистов репродуктивной медицины (МАРС),
засл. деятель науки РФ, член-корр. РАН,
докт. мед. наук, проф. В.Е. Радзинский
Подробнее
